Босяки и комиссары  - Александр Баринов

Так я оказался в самом сердце знаменитого Золотого треугольника — горного района на стыке границ Лаоса, Камбоджи и Бирмы, в свое время считавшегося мировым центром по выращиванию опиума и производству героина. Дорога петляла по поросшим тропическими джунглями склонам, горным перевалам и долинам, и чем дальше я забирался в горы, тем реже попадались признаки цивилизации. Городов на пути уже не было, только небольшие деревушки и поселки да буддийские храмы. С транспортом, однако, никаких проблем не было. Изредка по шоссе проезжали автобусы — настолько старые, что казалось удивительным, что они до сих пор работают, все побитые, с облупившейся краской и проржавевшим в некоторых местах до дыр кузовом. К тому же по дорогам везде сновали что-то вроде моторикш — трехколесные мотороллеры с приделанным сзади обычным большим ящиком. В нем на уложенных досках или даже обычных привязанных деревянных стульях могли усесться четыре-пять человек, и водители таких мотороллеров ездили без четкого маршрута. Если кто-то из них ехал по своим делам, брал попутчиков, а некоторые могли и подбросить вас в любое нужное место поблизости. Погода стояла теплая и сухая, и путешествовать на таких мотороллерах оказалось очень приятно, куда удобнее, чем на дребезжащих и коптящих автобусах.

В тех местах царила крайняя бедность, однако за все время моего путешествия я ни разу не почувствовал хоть малейшей опасности. Везде можно найти, где переночевать, перекусить, купить какие-то мелочи или что-то из одежды. При этом все до смешного дешево. Все люди очень приветливы и доброжелательны, и никто даже не удивлялся моему появлению, как будто это оживленный курорт, хотя ни одного другого европейца в тех местах я не встретил.

Довольно часто на пути — и в деревнях, и на дороге — мне попадались какие-то вооруженные люди. Кто это такие — военные, полицейские или бандиты, я так и не понял, поскольку с расспросами к ним, естественно, не приставал. Ходили они обычно небольшими группами, человек по пять-десять, и у всех была вроде как форма. Местные жители были одеты, как правило, в самую простую национальную одежду — холщовые штаны и рубашки, многие были вообще босиком. Людей с оружием — с собой они носили старые, исцарапанные автоматы Калашникова — отличало то, что они были обязательно в старых потертых джинсах. Окружающие их ничуть не боялись и не обращали на них никакого внимания, а те тоже вели себя совершенно спокойно, и я их ни разу не заинтересовал.

Один раз, когда я ехал на старом автобусе, на горной дороге в него зашли четверо-пятеро таких молодых мужчин с калашниковыми. Народу в салоне было много, стояла страшная духота от раскалившейся на солнце крыши, автобус, громыхая всеми частями на ухабах и натужно ревя, забирался по серпантину. Новым пассажирам никто не удивился, люди в салоне довольно неохотно потеснились, пропуская их и ничуть не опасаясь оружия. Люди с автоматами тоже вели себя как обычные пассажиры, сняли с плеч калашниковы и сумки, чтобы не толкать ими других. Когда к новым пассажирам пробрался кондуктор и, как я понял, сказал, сколько нужно заплатить за проезд, те отвернулись в сторону, как будто тот не с ними разговаривает. Очевидно, они полагали, что могут ехать бесплатно. Кондуктор же тогда на них очень сердито заорал на своем языке, и мужчины с оружием, порывшись в карманах, как школьники, послушно передали ему деньги за проезд, даже не подумав возражать.

По Камбодже я путешествовал несколько дней, но почти безрезультатно. В одном из небольших поселков я нашел даже не завод, а, скорее, большую мастерскую, где занимались изготовлением ароматических масел. Могли там делать и сассафрасовое масло. Но хозяин мастерской сам не знал, как из этих мест груз можно отправить в Россию и где она точно находится.

В итоге я вернулся обратно в Лаос и двинулся в сторону вьетнамской границы. Но доехав наконец до пограничного поста, я узнал, что путь мне закрыт. Как выяснилось, в этой стране порядки строже, чем в Лаосе и Таиланде, куда въехать можно, уплатив символическую сумму прямо на границе, и визу можно получить только в посольствах в других странах. Пограничники объяснили, что для этого мне надо снова ехать во Вьентьян. Делать было нечего, и я двинулся в дорогу. Посмотрев по карте, я обнаружил, что ближайший путь в столицу Лаоса лежит по шоссе через горы, которое уходит в сторону от той дороги, по которой я добрался до границы. Так до Вьентьяна было около трехсот километров. Но все автобусы и мотороллеры следовали в другую сторону. Поэтому, доехав до развилки, я зашагал по поднимающейся в горы пустынной дороге, надеясь, что скоро появится автобус или хотя бы попутный грузовик.

Я все шел и шел, отмеряя километры, но ни одной машины так и не появилось. Не встречались и деревни, и вообще не было видно никаких признаков жилья. Почти вплотную к дороге с обеих сторон подступал густой тропический лес. Пару раз мне попались группы вооруженных мужчин, в джинсах и с калашниковыми, неторопливо шедшие куда-то по своим загадочным делам, но они на меня никакого внимания не обратили, а я обращаться к ним за помощью поостерегся. Так наступил вечер, солнце начало опускаться за горы, и я остановился на ночлег. Выбрал место, где деревья чуть отступали от дороги, образуя небольшую поляну, поросшую кустами. Развел костер, перекусил и улегся прямо на земле, подстелив для мягкости травы и положив под голову рюкзак.

Засыпал я почти со сказочными ощущениями. Дневная жара спала, но воздух оставался таким теплым и нежным, что укутывал лучше любого одеяла. Надо мной раскинулось черное как смоль южное небо, в котором ярко сияли звезды, и можно было легко угадывать в них причудливые узоры созвездий. Вокруг царили полный покой и безмятежность, не было слышно ни зверей, ни птиц, вообще ни одного звука и, наверное, если прислушаться, можно было услышать, как падает сорвавшийся с дерева лист. Когда приходилось передвигаться пешком, я ни разу не видел животных, поэтому не очень опасался, что во сне на меня кто-то может напасть. А в тот раз, когда устраивался на ночлег, вокруг не заметил никаких насекомых. И до утра проспал совершенно спокойно.

С рассветом, немного подкрепившись фруктами, я вновь зашагал по дороге и где-то через час заметил впереди грузовик на обочине, вокруг которого суетились какие-то люди. Подойдя поближе, я обнаружил, что кузов машины доверху забит картонными коробками, которые очень ловко и быстро сгружали несколько мужчин. Рядом с грузовиком, выстроившись в нестройную очередь, столпились еще человек 20–30 в простой крестьянской одежде. Все небольшого роста, щуплые, как подростки, и у каждого на спине ремнями закреплены одинаковые деревянные рамы в виде прямоугольной подставки. Мужчины по очереди подходили к кузову, поворачиваясь спиной, каждому на раму ставили по две коробки, и они тут же уходили в сторону от дороги, куда-то в лес. Тут я заметил, что через джунгли далеко вверх по горному склону, петляя между скал и деревьев, тянется беспрерывная цепочка людских тел с коробками на спинах, двигающихся быстро, как муравьи.

Увидев меня, стоявшие у грузовика люди ничуть не удивились и не испугались, а очень дружелюбно заулыбались и почти хором приветливо поздоровались. Ни по-английски, ни по-русски никто из них не понимал, но быстро догадались, что я хочу узнать. На мои попытки объяснить, что я иду в столицу Лаоса Вьентьян, мужчины показали дальше по дороге и закивали: мол, правильно, туда-туда. На всякий случай я спросил, как попасть во Вьетнам, на что носильщики, не раздумывая, дружески замахали руками, приглашая с собой и показывая в сторону тропы, по которой вверх по склону поднимались их коллеги.